Арест бывшего президента Филиппин Родриго Дутерте, который называл себя другом России, а теперь ждет суда в Гааге, – это поражение Китая в его конфликте с США за влияние в регионе. Дутерте обвиняют в страшных вещах, но его падение обеспечила еще более страшная личность и один из наиболее перспективных «генералов» Вашингтона в Азии.
Международный уголовной суд (МУС), заполучивший в свои руки самого популярного политика Филиппин Родриго Дутерте, разыскивает и президента России Владимира Путина – за то, что детей из сиротских домов Донбасса вывезли из-под обстрелов на территорию РФ.
Полномочность этой организации (по сути – средства контроля Запада за остальными государствами, к которым применяют избирательный подход) Москва не признает и никогда не признавала, а с Дутерте имела отличный контакт: он видел свои Филиппины союзником России и Китая. В том числе и поэтому он сейчас там, где находится: в Гааге.
В то же время обвинения, которые предъявят Дутерте, отчасти справедливы: некоторые из них политик не отрицал, более того, настаивал, что поступал бы так же еще и еще – столько, сколько нужно. Он делал ужасные вещи с ужасными людьми, но еще больше его судьба интересна другим: Дутерте стал жертвой «прокси-войны» США и Китая за контроль над регионом.
Непосредственно за его арестом стоит фигура тоже довольно жуткая. Это действующий президент Филиппин Фердинанд Маркос-младший, также известный на родине как Бонгбонг. Его история восхождения к власти, как и история падения Дутерте, уникальна и обширна. Полностью ее не рассказать, но начать можно с концерта «Битлз» в Маниле в далеком 1966 году. По сравнению с типичной историей про «Битлз» она экстремальна, как и политическая культура Филиппин.
Диктатура, оскорбленная «Битлз»
«Я бы хотел наброситься на «Битлз» и отрезать им волосы. Никто не посмеет меня остановить, и я сделаю это, а потом посмотрим, какие они крутые».
Это первая угроза, с которой вошел в мировую историю Бонгбонг. Тогда он был всего лишь девятилетним сыном президента Филиппин – Фердинанда Макроса-старшего – и вместе со своей материю Имельдой ждал в президентском дворце появления «битлов». «Битлы» не приехали.
Дело не в том, что музыканты испугались угроз президентского сына, – они о них тогда еще не знали, и даже представить себе не могли, что станут «врагами народа», которые оскорбили «мать нации» (так впоследствии называли Имельду). «Битлы» избегали любых приемов «с политикой» в ходе гастрольного тура, который завел их в Манилу. В свою очередь, организаторы концерта со стороны Филиппин надеялись, что вопрос удастся разрулить в последний момент, однако группа проявила твердость, несмотря на уговоры британского посольства все-таки уважить семейство Маркосов.
Маркосы начали мстить на следующий же день – день вылета. Группу подвергли остракизму: таксисты отказывались везти музыкантов в аэропорт, эскалаторы отключались, а перед посадкой в самолет боевики секретной службы все-таки навязали британцам потасовку.
«Оказавшись наконец-то в салоне, мы все целовали сиденья», – вспоминал потом Пол Маккарни.
Еще по прибытию на Филиппины, когда их встречали по высшему дипломатическому разряду, обстановка показалась группе «жестковатой»: флаги, военные, католицизм, муштра, заборы, плакатная пропаганда. А после заочного конфликта из-за сорванного приема Маркосы, как считал Джордж Харрисон, хотели «битлов» убить. Но это он, скорее всего, приукрашивает.
На самом деле группа дешево отделалась, поскольку это был ранний период Маркоса. Он всего полгода как стал президентом, и только начинал разворачивать щупальца своего клана. Шесть лет спустя он введет на Филиппинах военное положение, сделав визитной карточкой режима похищения и бессудные убийства людей – оппозиционеров, коммунистов и мусульман.
Бонбонг в это время в основном учился за границей – то в Оксфорде, то в Школе бизнеса Уортона в Пенсильвании, но ничего из этого так и не закончил – не смог сдать экзамены, хотя утверждает обратное. Это фирменная семейная наглость Маркосов: его отец приписывал себе подвиги, якобы совершенные в период Второй мировой войны.
Другая семейная черта Маркосов – тяга к роскоши. Однажды они даже вошли в «Книгу рекордов Гиннесса» как организаторы крупнейшего хищения из государственного бюджета, правда, точная сумма не названа до сих пор и колеблется на промежутке от 5 до 12 млрд долларов США.
Фамилия Маркосов стала нарицательной из-за разнузданной клептократии, а не жестокости режима, – гуманистических режимов в Юго-Восточной Азии тогда вообще не было. Зато в период «зрелой» диктатуры на Филиппинах произошел скачок экономического роста, так что в стране было, что украсть.
Маркос считал, что ему все сойдет с рук, потому что в нем нуждается Вашингтон. В США раздражались от того, что филиппинец-клептоман с кровожадной репутацией так панибратски себя ведет, однако терпели.
Почти 400 лет Филиппины контролировались испанцами (от них там католицизм, валюта песо и как будто испанские фамилии), но в конце XIX века американцы отвоевали их себе и держали в качестве колонии до 1946 года. Острова чрезвычайно пригодились Вашингтону периоды Второй мировой и «холодной» войн, а ненавистник коммунистов Маркос был типичным примером «своего сукина сына» (клише приписывается президенту Франклину Рузвельту), страна которого служила Америке непотопляемым авианосцем и столпом влияния в стратегически важном регионе Южно-Китайского моря.
Поэтому диктатору многое прощали, и в конце концов предоставили убежище и последний приют: Маркос доживал на Гавайях после того, когда его вынудила уйти в отставку «цветная революция».
Почему-то считается, что это практика Госдепартамента для XXI века, но нет: в 1986-м году у филиппинцев все было «по классике». Оппозиция не признала результаты выборов, объявила ненасильственный протест, вывела толпы на улицу. Даже цвет у «цветной революции» был вполне конкретный – желтый.
К тому моменту экономический рост давно сменился кризисом, а режим Маркоса настроил против себя даже собственную опору – католическую церковь и военных. Когда стало понятно, что приказ о разгоне демонстраций выполнен не будет, диктатор бежал из страны, а президентом стала Корасон Акино – вдова лидера филлипинской оппозиции, убитого по приказу Маркоса.
За этим последовали расследования об украденных миллиардах и загубленных жизнях, а имя Маркоса, казалось, проклято во веки веков. Но практика говорит в пользу магии другого рода – дух Маркоса вернулся на Филиппины вместе со своим прахом, чтобы отомстить. Подобные сюжеты – со смесью католической демонологии и национального фольклора о призраках – очень любит филиппинский кинематограф.
Война Родриго Дутерте
Фердинанд Маркос-старший умер в Гонолулу в 1989 году. Спустя четыре года его останки перенесли в семейный склеп в провинции Северный Илокос, где диктатор родился, начинал свой политический путь и пользовался особо сильным влиянием в том числе и как илок – национальное меньшинство (10%) на Филиппинах. Но особенно сильное колдунство с его прахом сотворили 23 года спустя – в 2016-м, когда останки диктатора были торжественно перезахоронены на столичном «кладбище героев».
Организатором этой акции выступил президент Родриго «Роди» Дутерте. Тот самый, которого теперь выдали Гааге.
Дутерте потрясающий человек в том смысле, что потряс мир большой политики. Из верного союзника США Манила превратились при нем в критика американской гегемонии. Новый президент разорвал стратегическое соглашение с Вашингтоном, начал процесс изгнания из страны американских военных баз, а своего коллегу – Барака Обаму – обложил отборной матерщиной.
«Отныне мы втроем – Китай, Филиппины и Россия – против остального мира. Другого пути нет». Так Дутерте объяснил свой геополитический разворот.
Непосредственность заявлений и очень черное чувство юмора (например, Дутерте особенно любит шутки про изнасилования) были визитной карточкой лидера Филиппин и головной болью для политологов: подчас было трудно понять – президент шутит или говорит всерьез.
«Я отделался от американцев, поэтому буду теперь зависеть от вас, но вы не волнуйтесь, мы вам тоже поможем», – заявил он однажды китайской делегации.
А вот народ Дутерте буквально обожал – его рейтинг поддержки зашкаливал за 90%, а пропрезидентская партия в парламенте получила большинство без всяких выборов, потому что к Дутерте перебежали депутаты из других партий. Это обожание проистекало не только из харизмы лидеры, но и из социальных программ, которые запустило его правительство (например, бесплатное высшее образование в стране появилось только при Дутерте).
Он был во многом анти-Маркосом в том, что касается экономики, демократии, свободы слова и имиджа. Хотел казаться человеком из народа, который знает реальную жизнь и не принадлежит к элите, но в этом есть некоторое лукавство: Дутерте, как и Маркосы, старый политический клан, только их база не на севере, а на юге страны – в портовом миллионнике Давао, третьем по величине городе страны, которым в порядке очередности руководили отец Дутерте, сам Дутерте, его дочь Сара и сын Себастьян (нынешний мэр).
Общего в Дутерте и Маркосе-старшем то, что оба считали себя крутыми парнями и не стеснялись запачкать руки в крови, если нужно для дела. Маркоса это привело к изгнанию, Дутерте в Гаагу.
В годы работы мэром Давао Дутерте вел войну с наркокартелями, которые, в свою очередь, вели войну друг с другом за контроль за портовым городом и были крайне жестоки в своих методах. Для мэра это была личная борьба: вскоре после его вступления в должность боевики картелей подняли бунт в тюрьме и взяли в заложники католических миссионеров, часть из которых погибла.
Как и у его врагов – бандитов, оружием мэра стали «эскадроны смерти», составленные частично из полицейских, частично из добровольцев. Формально они должны были задерживать подозреваемых в наркоторговле, фамилии которых мэр оглашал по радио и ТВ, но часто их попросту казнили. При этом точное число казненных не известно: кто-то считает, что их пять тысяч, кто-то говорит, что двадцать.
Некоторые казни Дутерте осуществил лично – и сам признавался в этом. Он считал, что народ и история все равно его оправдают: мэру удалось обуздать преступность и привлечь в ставший куда более безопасным Давао значительные инвестиции. Всего он переизбирался мэром семь раз.
Боевые действия (следственными их назвать нельзя) против наркомафии сформировали Дутерте не только как политика, но и как геополитика. Его разворот на восток и ссора с США – прямое следствие критики крутости методов (по сути бессудных казней) со стороны ООН, правозащитных организаций и западных правительств. Отвечая на осуждение своей войны, Дутерте и обматерил Обаму, но далеко не только Обаму. Папу Римского он тоже, например, обматерил (и это в католической-то стране!).
Когда международный суд в Гааге решил заняться делом Дутерте, он вывел Филиппины из состава МУС и был полон решимости порвать с Западом. Проблемой стало то, что эта эмоциональная (личная) реакция и желание сменить курс назло критикам не разделялись значительной частью филиппинских элит, прежде всего, военными, где позиции клана Дутерте традиционно слабы.
Упрямства президента хватило на то, чтобы заключить соглашения с Россией о поставках вакцины от коронавируса (Филиппины – первое иностранное государство, закупившее российский препарат) и военной техники, в частности, вертолетов. Но изгнанных из страны американских военных его вынудили пригласить назад – на те же самые базы с незначительными уступками в области их использования. Оказалось, что многолетнюю зависимость Манилы от Вашингтона с одного удара не перебить даже такому «крутому парню», как Дутерте.
Его «крутость» вышла ему боком дважды – и когда его отправили в Гаагу, и когда он вернул на родину прах Маркоса. Дутерте реабилитировал режим диктатора и перезахоронили прах предшественника на «кладбище героев», чтобы в своей политике опереться на примеры «крутых парней» из прошлого, а в итоге выпустил на свободу злых духов.
Иногда они возвращаются
До Дутерте к режиму Маркоса на Филиппинах сохранялось неоднозначное отношение. С одной стороны, у него было немало поклонников – гораздо больше, чем в момент свержения, особенно среди военных и «глубинного народа». Плохое позабылось, хорошее выпячивались: при Фердинанде, мол, порядок был, с преступностью боролись, всему миру могли «нет» сказать, включая даже США. В том числе и на эти настроения хотел опереться Дутерте, избравшись на главный пост и задумав свои реформы, т.н. «народные преобразования».
В глазах другой части общества – от интеллигенции и журналистов до участников «желтой революции» – фамилия Маркоса оставалась проклятой. Он был вором, убийцей, тираном и олицетворял все худшее, что случилось с Филиппинами. Поэтому на похвалы Маркосу сохранялось табу, но это табу оказалось разрушенным поле акции Дутерте с перезахоронением праха. Тем самым он на уровне высшей государственной власти окончательно нормализовал и даже героизировал образ диктатора.
Как следствие, клан Маркосов (по-прежнему живой, в отличие от своего основателя) резко усилился, а Фердинанд Маркос-младший (то есть Бонгбонг) стал претендовать на власть, которая, как считали в клане, принадлежит ему по праву рождения.
Наследник вернулся на Филиппины уже довольно давно и без особых проблем избрался губернатором семейной вотчины – Северного Илокоса, благо уже занимал этот пост в последние годы диктатуры отца. Бонгбонг оказался средненьким губернатором, но хорошим сыном – ни за что ни каялся и ничего не признавал в плане инкриминируемых его фамилии преступлений. Мол, все это ложь и провокация врагов филиппинского народа.
«Фальсификация прошлого» – одна из традиционных претензий к Бонгбонгу со стороны оппонентов.
В былые времена его этим троллили – «иди, историю поучи». Правоохранительные органы тоже напоминали о себе, то открывая производство по новым коррупционным делам, то вспоминая про старые. С подростка и студента, жившего в годы установления диктатуры за границей, спрос минимальный. Но зарубежное образование, которое Бонгбонг в итоге так и не получил, оплачивалось его отцом из похищенных средств, которые суд потребовал возместить.
Тем не менее, на Филиппинах (тем более, на малой родине и в кругу клана) Маркосу-младшему было спокойнее, чем в прежней гавани – в США. Со временем правосудие там извернулось и начало клацать зубами в опасной близости от когда-то неприкосновенной фамилии. Те филиппинцы, кто считал свою семью жертвами диктатуры Маркоса-старшего и успел с тех пор получить американское гражданство, подавали на диктатора и его наследников в американские же суды и взыскивали компенсации, а некоторыми из этих дел заинтересовались в ФБР.
В стране, где большинство влиятельных покровителей Маркосов (из администрации Рональда Рейгана, например) давно успели состариться и умереть, стало небезопасно. А вот Филиппины, наоборот, постепенно сменяли гнев на милость и мало-помалу ложились под клан Маркосов. Снова.
По поведению Дутерте можно сделать вывод, что он не воспринимал Бонгбонга как серьезного соперника. Это непредусмотрительность, граничащая со слепотой: еще до реабилитации отца наследник едва не запрыгнул на подножку уходящего поезда, который теперь называют «периодом Дутерте», и подал мощную заявку на возвращение клана в лице себя в большую политику. А именно: едва не стал вице-президентом страны.
В период, когда Филиппины были колонией США, там копировали американские институты и должности, но со времени предоставления независимости (то есть с 1946 года) они эволюционировали в довольно экзотическую по мировым меркам систему. Вице-президент Филиппин – и зам президента, и первое лицо в порядке наследования власти, но избирается не в паре с ним, как в США, а отдельно. Чаще получается так, что вице-президент представляет враждебную президенту партию, это считается нормой и эдаким «предохранителем» от новой диктатуры.
В 2016 году Бонгбонг неожиданно для всех выдвинул свою кандидатуру на выборах вице-президента и занял второе место, однако заявил о победе, потребовал пересчета голосов и вывел людей на улицы Северного Илокоса. Дутерте, тогда же победивший на президентских выборах, заявил, что в паре с Маркосом работать не станет, а пересчет показал, что разрыв межу первым и вторым местом даже больше, чем по официальным данным. Посрамленный наследник отступил, возможно, поэтому был недооценен в качестве угрозы.
После реабилитации отца Бонгбонг вернулся уже не как «привет» из прошлого, а с заявкой на высшую власть. Дутерте внезапно обнаружил, что Маркос – второй по популярности политик в стране, уступающий только самому Дутерте, а конвертировать собственную популярность в сохранение или передачу власти наследнику президент не сможет.
Во-первых, сработал еще один предохранитель, вживленный в конституцию страны после падения диктатуры: президент избирается только на один срок. Во-вторых, партия Дутерте взбунтовалась против дочери президента Сары Дутерте как кандидата в преемники. Частично эта партия, напомним, состояла, из вульгарных перебежчиков к победителю, – и они были готовы лечь под нового лидера, под Маркоса-младшего, которого Дутерте еще недавно называл «наркоманом», «слабым политиком» и «избалованным ребенком».
Сама по себе Сара Дутерте, дважды занимавшая пост мэра Давао, популярностью отца похвастаться не могла, что толкнуло клан к династическому браку и объединению с противником: старейшины порешили, что Бонгбонг пойдет в президенты при поддержке Дутерте, а Сара – в вице-президенты при поддержке Маркосов. «Парные» выборы 2022 года были ими выиграны с рекордным количеством голосов.
Это напоминало свадьбу Севера и Юга, Монтекки и Капулетти: Бонгбонг обещал, что при нем все будет, как при старике Дутерте, а его принципам как во внешней политике, так и во внутренней (включая и принцип об экономии народных средств), нечего не угрожает. В доказательство этому «молодой» президент занял по совместительству пост министра сельского хозяйства, а «молодая» – министра образования.
То есть национал-либералы Маркосы подписались строить социализм с дутертовским лицом, но это наверняка было враньем, как и обещание Бонгбонга придерживаться дутертовкого курса во внешней политике. Скорость, с которой произошли перемены, прямо доказывает, что это было вранье.
Российская подлодка с китайской спецификой
Маркос-младший добился отмены контракта на покупку российских вертолетов в пользу поставок из США еще за несколько дней до официального вступления в должность. Он делал, «как при папеньке»: возвращал Филиппинам неформальное звание непотопляемого авианосца Америки или, на взгляд недоброжелателей, роль преданной собачки.
Соглашение о военном сотрудничестве с Вашингтоном, от которого Дутерте мечтал избавиться, Бонгбонг не просто сохранил, а расширил его действие еще на четыре базы, где прежде были только филиппинские военные (и теперь у США на Филиппинах девять баз вместо пяти). Одновременно он объявил, что Манила покинет китайский проект «Один пояс, один путь».
При новом президенте США и Филиппины провели беспрецедентные по размаху совместные военные учения, а Пентагон установил систему наземных ракетных пусков «Тифон» в «секретном месте» на севере крупнейшего филиппинского острова – Лусона. Летом 2024 года на это обратил внимание президент России Владимир Путин, подчеркнув, что о вывозе этих систем после учений «ничего не известно» и что Москва вынуждена реагировать на действия Вашингтона.
Уже тогда было понятно, что эпоха Дутерте, когда Манила предлагала Москве и Пекину дружбу и союзничество, завершена.
А несколько месяцев спустя Бонбонг как будто захотел нарваться на конфликт с Россией.
«Любое вторжение в Западно-Филиппинское море, в нашу исключительную экономическую зону вызывает большую тревогу», – заявил он, комментируя заход в филиппинские территориальные воды подводной лодки Балтийского флота «Уфа», чем сильно удивил МИД России. Маневры подлодки ничем не нарушили Конвенцию ООН по морскому праву, так что повода для ссоры вообще не было. А Бонбонг нашел.
Представитель Смоленской площади Мария Захарова предположила, что такие заявления – часть усилий Запада по «демонизации» России и «навязыванию мировой общественности нарратива об агрессивных намерениях Москвы», призвав Манилу не поддаваться на русофобскую пропаганду.
Несколько дней спустя причина истерики в Маниле стала чуть понятнее: в территориальных водах Филиппин прошли очередные совместные с США военные учения, куда также пригласили Японию – второго по значимости идеолога противостояния КНР. По запросу американцев Бонгбонг стал искать конфликта не столько с Россией, сколько с Китаем. Даже его выпад насчет подлодки был направлен в том числе против Китая: то, что Маркос назвал Западно-Филиппинским морем вообще-то называется Южно-Китайским морем.
В случае Бонгбонга произошло то, что и должно было произойти. Избалованный, с детства привыкший к роскоши человек, который обожал своего отца – вассала Америки, сам стал вассалом Америки сразу, как только смог. Было бы странно, если бы произошло иначе, ведь значительную часть жизни Маркос-младший провел в США и даже жену встретил в США, а не в Китае, чтобы склоняться к союзу с КНР в ведущемся вокруг Филиппин конфликте сверхдержав.
Но в действиях Маркоса была фамильная наглость – резкий контраст между тем, что он говорит, и тем, как поступает на самом деле. Например, он публично лгал нации, что ничего не будет менять во внешнеполитическом курсе Дутерте, чтобы потом поменять курс за считанные часы, резко вывернув руль государства вправо.
Эта резвость (особенно в вопросе допуска американцев на военные базы), как и недобрая память о Маркосе-старшем, сильно смутила Китай, после чего он пошел на нетипичный и для себя, и для дипломатической практики шаг: пригласил на встречу с председателем Си Цзиньпинем теперь уже бывшего президента Дутерте. Тем самым Пекин прямо вмешался во внутреннюю политику Филиппин.
О чем говорили Роди и Си доподлинно не известно. Но по возвращению из Китая Дутерте навестил Бонгбонга для беседы с глазу на глаз, а после этого вернулся в большую политику как ярый критик нового президента и его решения о расширении военного сотрудничества с США.
«Ты должен убить их всех»
Дутерте так до конца не смирился с тем, что клан Маркосов вернулся к власти пусть даже в статусе союзного клана, однако до встречи с Си придерживался нейтралитета. Его деятельность сводилась к ведению авторской телепередачи на региональном телеканале в Давао вместе со своим другом Аполло Киболоем (формально – пастор основанной им самим 40 лет назад христианской церкви, по сути – лидер секты).
Разговор с лидером Китая будто влил в Дутерте энергию и выдернул с пенсии. Он стал сыпать резкими заявления в адрес властей и собирать многолюдные демонстрации – эдакие публичные моления, где к союзу против Бонгбонга призывали самого Бога.
Долго так продолжаться не могло, учитывая, кто такой Бонгбонг и кем был его возлюбленный родитель. Киболоя арестовали (среди обвинений – торговля людьми), программу Дутерте закрыли за «распространение фейков», митинги и моления с участием экс-президента стали теснить и запрещать, а его самого вызывать на допросы по поводу деятельности «эскадронов смерти» в Давао. Дело шло к выдаче в Гаагу.
К тому моменту «брак по расчету» Маркоса-младшего и Дутерте-младшей уже распался, между их кланами шла война – и это тоже не преувеличение: вице-президент даже заказала киллеру убийство президента.
«Это не шутка. Я уже заключила сделку. Я сказала: не останавливайся, пока не убьешь их всех. Он согласился»,
– провозгласила Сара Дутерте. Правда, она оговорилась, что заказ должен быть исполнен только в том случае, если с ней самой что-нибудь случиться.
«Они», которых Сара предписала убить, – это Бонгбонг, его жена и ведущий политический технолог Лиза Аранета, а также спикер нижней палаты парламента, председатель правящей партии и кузен президента Мартин Ромуальдес. Считается, что конфликт Сары с Ромуальдесом за влияние и стал причиной, из-за которой союз кланов стал разрушаться, но трещина между влиятельными фамилиями прошла неровно. Например, сенатор и старшая сестра Бонгбонга Имельда «Ими» Маркос выступает на стороне Дутерте. Другой их влиятельный союзник – бывший президент Глория Макапагал-Арройо, к которой «приревновал» Ромуальдес, обвинив Сару Дутерте в заговоре и попытке заменить свою персону во главе парламента на Макапагал-Арройо.
С тех-пор пошло-поехало: аресты людей из окружения обоих Дутерте стали нормой, а Сара призналась, что регулярно фантазирует на тему того, как отрезает президенту Маркосу голову.
Она вообще человек довольно специфический – даже более эмоциональна, чем отец, и заявляла о себе всякое, вплоть до того, что отождествляет себя как мужчину и на этом основании должна считаться угнетаемым меньшинством.
В том числе поэтому отношения с Дутерте-старшим у Сары сложные, но в политике она прикрывала отца всегда – и на федеральном уровне, и в Давао, и в Гааге, куда полетела поддержать родителя после ареста.
Возможно, именно для того, чтобы Сара не могла этому аресту препятствовать, в феврале 2025 года ей как вице-президенту впервые в истории Филиппин вынесли импичмент на основании более 30 пунктов обвинения, среди которых – та самая угроза расправы над Бонгбонгом и Ромуальдесом, а также участие в «эскадронах смерти» Давао, которое она, в отличие от Дутерте-старшего, всегда отрицала.
Примечательно, что и в этом случае Бонгбонг действовал в манере своего отца – публично отстранился от конфликта, доверив решение вопроса подчиненным.
Когда скандал с «Битлз» стал международным, Маркос-старший принес извинения, осудил «перегибы» и переложил ответственность на брата жены, видного силовика своей эпохи.
Когда вопрос об импичменте Сары Дутерте был поставлен официально, Маркос-младший осудил эту затею. А возможность сотрудничества с МУС по делу Родриго Дутерте Бонгбонг неоднократно отрицал даже после того, когда он и бывший президент опять стали врагами.
Формально Бонгбонг свое обещание сдержал, но иезуитским образом: Дутерте арестовали по запросу не МУС, а Интерпола, который тут же передал бывшего президента в Гаагу. А задержан он был, что характерно, в аэропорту по прибытии из китайского Гонконга. Возможно, там экс-президент получил совет не возвращаться на родину (возможно, что даже от самого Бонгбонга, для которого выдача предшественника в Гаагу чревата своими рисками), но не внял ему, а иначе бы не был Родриго Дутерте.
В его лице Маркос избавится не от конкурента в борьбе за высшую власть, – Дутерте 79 лет и на высшую власть он уже не претендует.
Бонгбонг избавился от главного лоббиста Китая на Филиппинах и главного противника лоббистов США.
Клан Маркосов даже не скрывал, что между ориентированностью Китая на Дутерте и опалой экс-президента есть связь: Ромуальдес инициировал парламентское расследование обстоятельств подписания соглашения между Дутерте и Си, по которому Филиппины обязались сохранять «статус-кво» в Южно-Китайском море (предоставление военных баз США – это пример нарушения статус-кво). То есть режим Маркоса пытается сделать вид, что Дутерте дружил с Китаем за деньги, тогда как Бонгбонг дружит с Америкой чистосердечно и ради интересов Филиппин.
Кроме того, Дутерте оставался самым популярным политиком станы, и в этом качестве тоже мог представлять опасность для Маркоса-младшего. Слово экс-президента имело серьезный вес, шла ли речь об американских базах или о конституционной реформе, а Бонгбонг, судя по всему, задумал снять ограничения на один президентский срок или продлить свою власть каким-либо другим образом. Он хочет быть сыном своего отца во всем, включая личную диктатуру.
Парламентские выборы и ломание копий вокруг этой реформы – следующий раунд сражения между Китаем и США за контроль над Филиппинами. Нейтрализовав Дутерте руками МУС, юрисдикцию которого сами не признают, американцы выиграли у китайцев важную битву. Но пока еще не войну.