Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Теперь мы снова вернемся к описанию релокантского сообщества, все еще остающегося в зарубежных странах. Их численность на основе расчетов мы оцениваем в 410-600 тыс. человек.
Исследование западных структур, проведенное в 2024 году, позволяет дать следующий общий портрет релоканта. Это чаще мужчины (51-55%), в основном, в возрасте 18-44 лет (средний возраст около 35), из Москвы и Петербурга (67-75%), с высшим образованием (75-81%). Наиболее популярные страны пребывания на 2024-й: Евросоюз (особенно Германия и Испания), Сербия, Черногория, Грузия и Тайланд.
Заметный процент релокантов (20-21%) выехал из страны после пика эмиграции в 2023-2024 гг. Среди них более высок процент представителей бизнеса, которые долго и тщательно планировали свой переезд и вывод капиталов. Впрочем, по данным того же исследования, большинство (58%) теряли бизнес на чужбине в том числе из-за потери клиентуры и негативных тенденций на рынке.
Работа и достаток
Профессиональная структура сообщества релокантов остается близкой к той, что наблюдалась в 2022-м. Основными профессиональными группами остаются ИТ-работники (43% от выборки), неработающие лица (15%), офисные работники (12%), медиа, искусство и культура (12%), наука и образование (9%).
Основные отличия: небольшой рост (+3 п.п.) доли ИТ-работников в сравнении с весной 2022-го, рост доли неработающих (с 10 до 15%), а также появление заметной доли рабочих реальных производств (5% против 1,5%) ранее. Рост числа последних связан с экономическими проблемами релокантов, которые лишались после переезда работы и бизнеса и вынуждены были занимать менее квалифицированные рабочие места.
Снижение доходов и статуса было массовым явлением после отъезда. У многих релокантов с доходом выше среднего достаток падал до среднего и ниже в течение года-полутора после переезда. Если в начале 2022-го более 86% релокантов имело доход выше среднего, то к 2023-му – их доля упала до 55%, а к 2024-му чуть выросла до 61%. Это, естественно, с учетом отрицательного отбора в результате которого наиболее обедневшие россияне были вынуждены возвращаться на родину, так что фактически экономические потери – еще выше.
Обеднение вызвано и расходами на релокацию, и потерей бизнеса или старой работы.
Из-за этого многие искали менее квалифицированные и хуже оплачиваемые места. «Настя закончила продюссировать съемки… и стала поваром в Тбилиси, Артем варит мате-лимонад, невропатолог Соня делает винные туры, Юля… бросила журналистику, освоила сварку и делает каркасы домов, а любимая моя подруга… Аня решила печь хлеб в модной пекарне в Яффо…» – рассказывал релокант-журналист.
В Казахстане в 2022 году многие релоканты писали в чатах, что идут работать разнорабочими на стройки, так как не могут найти работу по специальности и остро нуждаются в деньгах.
В той же Грузии среди релокантов широкое распространение получила практика «фриганства», сбора еды и вещей на городских свалках, чтобы сэкономить деньги. (К традиционному фриганскому движению это не имеет отношения и является просто словом-заменителем для обозначение материальных проблем).
Так, релокант-возвращенец так описывал свою неудачу в релокации: «Мне вот 23 года, магистр юриспруденции, начиная с 19 лет, активно участвовал в акциях протеста против режима. Прекрасно понимал, что будет война… Просто от меня отказалась семья, друзей нет, пытался 3 недели выжить, работал на двух работах по 14-15 часов в день, жил в шелтерах, и просто не смог».
Удаленная работа на российские компании важный фактор выживания релокантов в странах СНГ. Те, кто не смог ее сохранить, вынуждены либо возвращаться в РФ, либо искать новую работу в других странах, так как в Средней Азии и на Кавказе рынки труда чрезвычайно ограничены. По опросам, лишь 15% релокантов продолжают удаленно работать на российские компании против более 40% до эмиграции.
На работе у зарубежных нанимателей релоканты часто оказывались в уязвимом положении, что вело к злоупотреблениям. Например, релокантку в Черногории наниматель (сам из релокантов) принуждал к сожительству угрожая увольнением, лишением РВП и, якобы, физической расправой.
Остро стояла проблема жилья. Дешевое групповое проживание было распространенной практикой среди релокантов из-за скачка цен на жилье в странах пребывания и нестабильных личных доходов. Причем, это было и в период частичной мобилизации 2022-го, и в 2023-м.
Популярность получил формат «коливингов», арендуемых домов и квартир, превращаемых в общежития для беглых россиян. Часть из них создавали западные структуры, в частности, «Ковчег»*, связанный с Великобританией, часть – сами релоканты, снимавшие жилье в складчину и пытавшиеся навести в нем порядок. Некоторые такие проекты существуют до сих пор в качестве коммерческих предприятий.
Доступ в коливинги, организованные и частные, разрешался в зависимости от приверженности антироссийской идеологии. Проверка кандидатов велась с помощью интервью и мониторинга их соцсетей.
Тяжелые материальные и бытовые условия в новой стране становились основной причиной возвращения в Россию для уехавших. Оставшиеся за рубежом винят в своем тяжелом положении и опыте не сам свой отъезд, а строят прямую связь с политикой России и российским обществом.
Как пел певец-релокант Иван Алексеев («Ноиз ЭмСи»), культовый в своей среде: «Жизнь зачёркнута буквой «Z». Но я новую срежиссирую…»
Быт и психология
Релокация – рискованная социальная стратегия, которая осуществлялась только благодаря пропагандистской накачке через СМИ-иноагенты, нагнетавшие панику и ненависть к государству среди своей аудитории в начале СВО. С точки зрения же бытовой логики и текущих задач релокация была бессмысленным и вредным шагом, и заставить совершить ее без дестабилизации психики было сложно.
Опросы релокантов в 2022-м показывали, что 81% испытывал повышенную тревожность перед отъездом, а после отъезда минимум 40% жаловались на депрессивное состояние. Один из психологов-релокантов опубликовал статистику депрессивных проявлений у своих клиентов (2023-2024), которая показывала таковые у 69-85% релокантов. И с течением времени этот процент не сокращается, хотя снижается доля страдающих от тяжелых состояний.
Есть масса свидетельств участников движения, что речь не о смене настроений, а действительно временной утрате адекватности. «У меня [было] совершенно размыто восприятие реальности, я ни на чём не могу сосредоточиться, то есть я не эффективен. Мне всё время кажется, что вот сейчас постучат, или раздастся звонок, или ещё что-то… Как говорится, все побежали и я побежал» – вспоминал режиссер Юрий Быков, бежавший в 2022-м в Грузию.
Один из релокантов вспоминал свое окружение в Батуми осенью того же года: «Среди беглецов многие имели расстроенную психику, парочка доходяг даже пытались покончить с собой. К счастью, самоубийства удалось предотвратить».
Примеры завершенных самоубийств релокантов фиксировались также в Нидерландах и Великобритании, которые формально связаны с отказом в убежище, но фактически обусловлены сложным психологическим состоянием релокантов.
В целом, депрессивные и даже суицидальные настроения часто встречались среди релокантов, включая бывших публичных персон.
В силу описанных причин в среде релокантов широкое распространение получила наркомания. Эту проблему в релокантском сообществе Грузии были вынуждены признать даже СМИ-иноагенты, после того, как несколько российских эмигрантов были арестованы в Тбилиси за хранение наркотиков.
Очень характерны рассказы российских релокантов в Грузии об увлечении запрещенными веществами: «Мои кореша-экспаты могут съесть по пять-семь таблеток каждый, купить бутылку водки и пойти бухать. В Грузии таких транковых много»; «Мне на день рождения подарили около пяти грамм, и я их в одного скурила за три дня»; «После нескольких недель пришлось тормознуть, когда словил передозировку героином».
Релоканты часто склонны объяснять эту проблему либеральным законодательством о наркотиках в Грузии. Но явное увлечение наркотиками прослеживается по релокантским чатам также в Сербии, Армении, Германии. Употребление наркотиков релокантами не осуждается и практически не скрывается, многие знают наркоманский сленг, понимают отличия и способы приема запрещенных веществ на порядки лучше среднего горожанина.
По моим наблюдениям, мода на употребление наркотиков в «либеральной» среде была распространена в России и раньше, а после релокации лишь стала более публичной в результате публичных скандалов.
«Помножь треш, который подсветил Тбилиси на 5, и получишь примерно то, что происходило в московской/питерской активистской среде в 2016-2019 годах» – свидетельствует иноагент-релокант Михаил Светов*.
Одиночество и изоляция
Согласно социологическим исследованиям, в 2023-2024 гг 29-32% релокантов страдали от одиночества большую часть времени, проведенного вне России. В 2022-м этот процент, вероятно, был еще выше. Но к моменту релокации 60-70% уехавших состояли в браке, вели активную социальную жизнь, в том числе связывались с друзьями с помощью интернета.
Релокация для многих стала причиной разрыва семейных и дружеских связей из-за неодинаковой идейной «индоктринации» релокантов и их окружения. С точки зрения семьи отъезд – весьма вредный шаг, связанный со стрессом и материальным потерями. Если члены семьи релоканта (муж, жена, кровные родственники) не подверглись достаточной пропагандистской обработке, они неизбежно вступают в конфликт с индоктринированным родственником, который может вести к разрыву общения.
Массовые случаи разводов после релокации отмечают сами эмигранты. По оценкам некоторых психологов, расставание переживают 15-20% пар релокантов. В части случаев жены отказываются следовать за мужьями, бежавшими после частичной мобилизации, или те заводили роман в новой стране.
В других случаях разрыв провоцировали трудности и материальные потери от переезда, которые один из супругов отказывался принимать. Вполне логично, если один из супругов отказывался жить в «коливинге» из-за проукраинской пропаганды СМИ-иноагентов и уезжал домой, оставляя более радикального партнера в одиночестве.
Релокация – осуждаемая модель поведения, что ведет к серьезным проблемам в общении. «Человеку трудно в новых условиях. Ему в спину кричат, что он предатель. Он общается с друзьями, а они ему рассказывают, что повесток они не получали, все нормально, а ты паникер и уезжать никуда не надо было» – рассказывает психолог-релокант о проблемах своих клиентов. Многие релоканты признаются, что им самим сложно общаться с оставшимися в России, часто увязывая это с «неправильными» политическим взглядами оставшихся знакомых.
Релокация часто вызывала неприятие даже близких родственников. «На границе, пока переходил, слышал истории, как родители, бабушки и дедушки проклинали своих детей. Прям так и говорили: «Ты нам больше не сын, ты трус и предатель» – вспоминал один из релокантов.
Естественно, после такой встряски многим релокантам приходилось заново формировать круг общения. Анализ чатов и интервью показывает, что большинство уехавших выстраивают связи в русскоязычной среде стран пребывания, представленной обычно выходцами из России, Белоруссии, Украины и Казахстана.
Для этой среды характерна общность материального положения, антироссийская идеология, культурное западничество и часто возраст. Из-за этого общий уровень доверия и взаимовыручки среди релокантов выше, чем у представителей «старых» волн эмиграции 1980-1990-х гг. из России.
Многократные переезды многих релокантов из страны в страну, а также знакомства в российском прошлом привели к формированию транснациональных сетей знакомств. Они используются для решения деловых вопросов: поиска инвесторов, удаленных сотрудников, консультантов для бизнесменов-релокантов. Многие наблюдатели отмечают, что раньше «русская диаспора» проявляла гораздо меньшую поддержку и взаимовыручку, чем этнические сообщества евреев, турок или армян. Но релоканты показывают именно близкий уровень интеграции, что отмечают многие наблюдатели.
Таким образом распад семейных и дружеских связей привел к росту значимости новых сообществ на основе общего опыта и политической идеологии. Впрочем, многие из них утверждают, что новые связи зачастую носят поверхностный или околопрофессиональный характер и не подразумевают сердечного общения.
Способом социализации наравне с работой становится преимущественно политическая активность.
Выводы
Сообщество релокантов-россиян, оставшихся за границей, – это общество кризиса. В результате эмиграции не менее 37% состоятельных россиян существенно обеднели, многие потеряли работу и бизнес и не могут восстановить свой достаток к 2024-2025. Около 15% релокантов являются неработающими, что существенно выше среднероссийских показателей.
В значительно лучшем положении находятся релоканты, работавшие в сфере ИТ-индустрии, которым легче было сохранить удаленную работу в России или найти новую в западных компаниях, пусть и со снижением заработной платы.
В 2022-2023-м многим уехавшим пришлось пройти через бедность, жизнь в «коливингах» и даже сбор выброшенных продуктов. Те, кто не выдержал и не смог выправить финансовое положение, вынуждены были вернуться.
До 20% релокантов потеряли брак или длительные отношения, имевшиеся на родине. До 32% жалуются на одиночество, не менее 40% на депрессивные настроения, причем с течением времени ситуация улучшается мало. Остро в релокантских кругах стоит проблема наркомании, хотя она была характерна для «либеральных» кругов и до отъезда. Отмечаются случаи суицидов.
Отъезд сопровождался массовой ломкой старых связей, включая семейные и близкие, дружеские. Их замещают специфические сетевые контакты в эмиграции, которые часто завязаны либо на профессиональные связи, либо на политику.
При этом негативный опыт большинства релокантов не заставляет их переоценить свой отъезд и свои принципы. В пережитом они часто склонны винить свою родину и общество, и прошлые травмы могут превращаться в топливо для экстремистских взглядов и деятельности.