Столичная Hlmrdv Gallery принимает выставочный проект Юрия Усеинова «Кимсан» («Кто ты»). Визуально скромной экспозиции удалось то, на что сегодня практически не способны масштабные биеннале — сконцентрировать в камерном пространстве частной галереи историю, судьбы, западное и локальное искусство.
До 5 апреля столичная Hlmrdv Gallery принимает выставочный проект Юрия Усеинова «Кимсан» («Кто ты»). Экспозиция производит обманчивое впечатление. Она выглядит скромно, незамысловато: несколько вязаных панно, скульптурные пазлы из глины и текстиля, гобелен — пусть и значительных размеров.
Именно с последним арт-объектом хочется сравнить проект «Кимсан» в первую очередь — из-за высокой концентрации исторических фактов, личных историй, чувств и смыслов, переплетения повествовательных нитей в стенах частной галереи. Подобной спрессованности не встретишь даже на таких масштабных мероприятиях, как ташкентская биеннале современного искусства, которая давно осела на потребительском уровне и предлагает поглощать то, что подают выставочные залы, не думая. Реклама на Газета.uz
Усеинов посвятил проект «Кимсан» памяти своего друга — ферганского поэта, прозаика и эссеиста Шамшада Абдуллаева, который скончался в октябре 2024 года. В России, странах СНГ и Европы он известен как неформальный лидер «Ферганской поэтической школы», сложившейся в Узбекистане в 1980—1990 годах.
История о взаимовлиянии поэта и художника красной нитью проходит через всю выставку. Экспозиция открывается цитатой из статьи Шамшада Абдуллаева о творчестве Усеинова, которое представлялось ему как «постоянные колебания между фундаментальной системой и крайней формой художественной оппозиции, притязающей на выход за пределы языковой обусловленности». Эта деталь делает физически осязаемым присутствие Абдуллаева в галерее — он воспринимается как сокуратор, участие и поддержка которого сделали проект возможным.
Усеинов и Абдуллаев познакомились в 1985 году в Фергане, о которой художник вспоминает как о «месте интеллектуальной концентрации на обочине Советского Союза».
«В той Фергане жили люди разных национальностей, которые попали туда не по своей воле. Мне кажется, что эта многоликая палитра и послужила толчком к интеллектуальному развитию. Сформировалось ферганское сообщество художников, поэтов, читающих людей, которых объединяла неизвестно откуда взявшаяся амбиция познать мир», — вспоминает Юрий Усеинов.
Панно «Эмир Бухарский перед Курбан Хайитом».
На момент знакомства художнику было 23 года. Он только вернулся в родную Фергану из Беларуси, где окончил художественное училище. 28-летний Абдуллаев уже тогда был известным поэтом и писателем, выдающейся фигурой в культурной жизни большой страны, которой скоро не станет. Его дружеская поддержка не раз спасала молодого художника от интеллектуального прессинга со стороны более маститых коллег.
«В 80-е в Фергане жил московский художник Вася Крылов. Мы были знакомы, общались на темы художественного видения. Часто я, неопытный и довольно косноязычный, не мог ему ничего ответить — у Васи был необыкновенный искусствоведческий талант. В таких ситуациях меня поддерживал Шамшад. Он отвечал на вопросы, адресованные мне. Как бы общался вместо меня. Его обширные знания в искусстве и литературе ставили Крылова в тупик», — рассказывает о друге Усеинов.
«Горизонт цвета на уровне глаз», 2024 г.
По словам художника, почти все арт-объекты, представленные в экспозиции, он обсуждал с Абдуллаевым, которому доверял безоговорочно. Иногда предметом разговора становилась идея, иногда — готовая работа.
«Зная Шамшада и его литературу, я понимал, что у него идеальный вкус. Он мог одним словом открыть мне прелесть некоего пространства в одном лишь его наличии. Объяснить что-то так, что я мог достоверно представить и понять, о чём он говорит. Я испытывал доверие к его слову, потому что-то, что он делал в литературе, для меня было непостижимым. Это хорошее состояние — понимать, что есть некая тайна: она присутствует, но остаётся недоступной», — объясняет художник.
Панно «Встреча двух прокуроров с глазу на глаз», 2019 г.
Именно Абдуллаев предложил Усеинову название для масштабного гобелена — «Язъяван в зените июльского зноя» вместо первоначального «В окрестностях Ферганы». Арт-объект представляет собой маленький фрагмент фрактальной картины «Послание» (1988), который художник увеличил до размера 4×2,40 м.
Над самим живописным полотном 26-летний Усеинов работал в течение года по пять часов в день. Прошло 18 лет, прежде чем завороживший его фрагмент превратился в самостоятельное произведение искусства благодаря супруге художника Нине Петросовой, которая является соавтором всех представленных в галерее арт-объектов. Над гобеленом она трудилась шесть долгих лет: с 2006-го по 2012-й.
Гобелен «Язъяван в зените июльского зноя».
После завершения работы над арт-объектом Усеинов показал его Абдуллаеву. Предложенное автором название писатель одобрил, но позже предложил своё — звонкое, поэтическое, воспевающее Долину, которое помогло автору ответить на вопрос: что же он всё-таки сделал.
«Шамшад разложил мне своё название на несколько позиций. Объяснил, что в армянском языке (моя жена — армянка) слово „ван“ означает „место“. Язъяван — это место в сердце Ферганской долины, пустынность которого отличается от внешней ухоженности прочих земель. Сама Долина по ощущениям является частью некоего ушедшего мира, похожего на Средиземноморье, о котором часто писал Шамшад. Там ведь раньше было море, и дух витающей в воздухе воды присутствует. „В зените июльского зноя“ — слышите, как звенит? В моём названии этого воспевания Долины, как другого мира, не было», — рассказывает Усеинов.
Фрагмент гобелена.
Название выставочного проекта «Кимсан» служит отсылкой к сборнику «Другой юг» Шамшада Абдуллаева, в котором собраны все рассказы прозаика, начиная с середины 1980-х годов. Книга вышла в издательстве «Носорог» в августе 2020-го. Главный персонаж медитативных, топких текстов Абдуллаева носит редкое имя Кимсан (в переводе с узбекского «Кто ты») и является альтер эго автора.
«Кимсан — абстрактный персонаж, внутренний наблюдатель Шамшада. Вспомните своё детство, какое-то красивое место или событие — и такое тепло внутри разольётся. Это выдаёт присутствие в вас медитативного наблюдателя. Он помнит за вас и фиксирует мир, который нуждается в ваших душевных переживаниях, сострадании к нему. Без сострадания этот мир ничего не значит. Он открывается только через внутреннюю боль», — объясняет Юрий Усеинов важность понимания контекстов книги и выставки.
Юрий Усеинов и скульптурный пазл «Кимсан», 2018 г.
Центральная работа — скульптурный пазл, декорированный текстилем в технике чий — тоже носит название «Кимсан». Только звучит оно уже с вопросительной, не лишённой дерзости и отчаяния интонацией: «Сен узинг кимсан?» («Ты вообще кто такой?»). Это обращение на узбекском, английском, арабском и итальянском, выложенное на глиняном теле стелы, художник адресует в равной степени как зрителям, так и себе с одной целью — напомнить о том, как важно сохранить способность мыслить.
«Многие современные философы считают, что контекст потребительского отношения к миру, в котором мы существуем, отучил людей мыслить о важном, о своём существовании. Легче держать в голове мысли о том, что ты можешь купить новую машину, квартиру, и в этой потребительской плоскости пребывать всю жизнь, наслаждаясь моментами достижения цели. А ещё есть вещи, которые непонятны. Например, почему наша жизнь конечна, и когда ты к этому подступаешь, то не понимаешь, зачем жил вообще», — говорит автор.
Фрагмент скульптурного пазла.
Скульптурный пазл, который художник собрал из шести глиняных блоков, олицетворяет собой пульсацию мира, движение от жизни к смерти — прерывистое и бесконечное. Разноцветный текстиль же, по его словам, выражает промежуточные состояния жизни, которые имеют разный эмоциональный окрас.
Ещё одна важная сюжетная нить выставочного проекта «Кимсан», как и всего творчества Юрия Усеинова, — связь с западным искусством. Его вязаное панно «Два советских кавалериста с накладными чубами в скафандрах своих теней» (2023) — попытка вступить в диалог с известным немецким художником Герхардом Рихтером и его фотореалистичной, автобиографической картиной «Дядя Руди» (1965).
Панно «Два советских кавалериста с накладными чубами в скафандрах своих теней», 2023 г.
Многие живописные полотна Рихтера представляют собой увеличенные и стилизованные фотографии из семейного архива или друзей. Усеинов идёт по тому же пути. Его «кавалеристы» — вязаная копия снимка, на котором изображён отец Нины, супруги художника. Будучи советским солдатом, он попал в плен и провёл пять лет в концлагере под Берлином. В 1945 году после освобождения оказался в фильтрационном лагере, где написал заявление, в котором просил отправить его на фронт в Маньчжурию, чтобы на советско-японской войне кровью искупить попадание в концлагерь. Это драматическое событие и поворот судьбы художник зашифровал в панно в образе жёлтой маньчжурской кошки.
«Наши истории похожи. Дядя Герхарда Рихтера служил в фашистских войсках и следовал основополагающей формуле „родное выше истинного и справедливого“. Папа Нины был советским солдатом, готовым кровью смыть факт попадания в плен — это считалось предательством Родины. Текстиль помогает мне перебросить мостик от себя к классику западного искусства, вступив с ним в диалог», — говорит Усеинов.
Выполненное в технике чий панно «Встреча двух прокуроров с глазу на глаз» вступает в формообразующую перекличку с крестьянской серией Казимира Малевича. Лаконичный «Лампас чёрного паровоза» — оммаж русской авангардистке Ольге Розановой и американскому экспрессионисту Барнетту Ньюману. Усеинов выделяет эту работу особо — из-за уходящей станционной эстетики и детских воспоминаний.
«Лампас чёрного паровоза», 2024 г. Техника чий.
«Летний воздух, раскалённый до 40 градусов, чёрные клубы дыма от чёрных паровозов. Я бегу за одним и кричу: „Дяденька, покатайте меня на паровозе!“ Он отвечает: „Давай“, помогает мне забраться. Это было нечто! Моё внутреннее состояние — одна из ассоциаций, которые вызывает эта работа. Для меня „Лампас чёрного паровоза“ — это генеральский лампас истории. Уходящая эстетика, за которой кроется футуризм и движение, желание коммунистического общества создать новое, отличное от буржуазного. Это историческое событие», — разъясняет Усеинов.
К «разговору» художников порой присоединялся писатель. С Шамшадом Абдуллаевым Юрий Усеинов обсуждал панно «Белая собачка и два прокурорских ангела за спиной прокурора» (2021), выполненное по фотографии из архива Ферганской прокуратуры, которая датируется 1920-ми годами. Стилизация снимка заключалась в соединении через знаки отличия на костюмах двух временных отрезков с разницей в 100 лет.
Панно «Белая собачка и два прокурорских ангела за спиной прокурора», 2021 г.
Художник вспоминает, что реакция друга на панно была мгновенной. Абдуллаев сказал: «Ангелы приходят к тем, кто чужд ангельскому». Работа Усеинова — напоминание о высшем суде, которого не избежать даже (или особенно) тем, кто вершил судьбами при жизни. У власти есть срок годности. Всемогущие вчера вдруг оказываются беззащитными сегодня, на ангельском допросе, который, с долей вероятности, может начаться с вопроса «кто ты?».
Задать его себе и почтить память Шамшада Абдуллаева может любой посетитель Hlmrdv Gallery в течение тех 2,5 недель, что в стенах галереи будет оставаться выставка Юрия Усеинова «Кимсан».