Ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Александр Князев подробно и без купюр про Афганистан и о том, почему важно избавиться от предрассудков относительно этого государства, в эксклюзивном интервью «ВЭС 24»
— Александр Алексеевич, если позволите, то наш разговор начнем с Афганистана и не столько с позиции РФ в отношении действующего правительства этой страны, сколько с реакции администрации Трампа на происходящие процессы в Афганистане. Слишком много разных заявлений и намерений: «США возвращают утраченный контроль над Афганистаном» — пишут и бьют тревогу эксперты, «Афганистан больше нужен Китаю, чем США…» — и пойди разберись, кому и «насколько» нужен Афганистан. Если рассматривать эту страну в контексте противостояния США и Китая, то свидетелями каких событий можем мы стать?
— Вот сейчас, когда Россия признала действующее правительство Афганистана, я пока не вижу контрдействий США и Запада в целом на афганском направлении. Правда, сразу после этого решения Международный уголовный суд вдруг подтвердил ордер на арест лидера движения талибов Хайбатуллы Ахундзады. И почти одновременно с этим в ООН прошла специальная встреча по Афганистану, где западные страны в очередной раз продекларировали, что по вопросам прав человека их позиции остаются, как и прежде, непримиримыми. Возможно, реакция Запада еще впереди, в ближайшем будущем. И конечно, нужно учитывать, что сохраняется вероятность вмешательства со стороны США и западных стран в Афганистане. Но очень маловероятным выглядит какое-либо прямое, военное вмешательство. Это может быть просто оказание поддержки двум основным акторам, которые являются противниками «Талибана». Это разрозненные группы так называемого антиталибского сопротивления и откровенно террористические группировки, в большинстве случаев иностранного происхождения, использующие территорию Афганистана в силу определенной слабости афганского правительства.
Какой-либо институционализированной оппозиции движению талибов в стране не возникло, она есть разве что в виртуальном пространстве. За почти четыре года талибы однозначно подтвердили свою внутреннюю легитимность, понемногу формируется и внешняя. Существенной субъектностью в политической жизни Афганистана никто из этих антиталибских эмигрантских групп не обладает. Без внешней поддержки все они обречены оставаться центрами информационного противостояния, не оказывая влияния на реальные процессы в стране. Все эти группы четыре года находятся в поисках спонсоров — как раз на Западе, частично в Турции и ОАЭ. И если они таких спонсоров найдут, тогда становится вероятным существенное снижение уровня военно-политической стабильности. В этом случае определенную угрозу может представлять и вероятность объединения против «общего врага» антиталибских и террористических группировок.
«Проект времен СССР»
— Говоря об Афганистане, стоит упомянуть «о стройке века» — канале Куштепа, который изначально спонсировался USAID. Этот проект создает угрозу снижения потока воды в Центральную Азию. Но известное американское НПО приказало долго жить, и вроде как темпы строительства пошли на убыль, но опасность для стран ЦА этот канал все-таки представляет — он может привести к дефициту воды и обмелению крупной водной артерии региона. Что происходит?
— В 2018–2021 годах, до прихода к власти движения талибов, USAID финансировало разработку технико-экономического обоснования этого проекта. И вот, этот факт обыгрывается разного рода комментаторами, но он не дает никаких оснований говорить об американском финансировании строительства канала после 2021 года. Начиная с весны 2022 года, когда началось строительство, эта ситуация стала будоражащим фактором в общественном мнении в странах Центральной Азии, в российском информационном пространстве. За прошедшее время эта тема стала чрезвычайно политизированной, и в основном рассматривает вопрос строительства с отрицательными коннотациями в адрес правительства Афганистана, что легко ложится в сформированные десятилетиями негативные стереотипы в представлениях об Афганистане и особенно о движении талибов, сформировавших действующее уже почти четыре года правительство страны.
Согласно планам действующего правительства Афганистана, канал будет построен в два этапа без технической и финансовой поддержки извне, стоимость строительства (по применяемым технологиям строительства) оценивается в 270 миллионов долларов. На строительство первого уже израсходовано около 100 миллионов долларов из бюджета кабульского правительства (в основном за счет налоговых и таможенных поступлений). Территории, которые по плану должны быть орошены, были и являются чрезвычайно важными для использования в сельскохозяйственных нуждах, это орошение способно оказаться критически важным в плане обеспечения продовольственной безопасности Афганистана.
А канал нужен, и афганцы имеют полное право на забор воды из Амударьи, как и все другие страны речного бассейна. Советско-афганская международно-правовая база, включавшая в себя договор 1946 года, соглашения 1948, 1961 и 1964 годов, окончательно не определяла квоты двух стран на забор воды, в 1977 году мы ушли от подписания соглашения по квотам, поскольку СССР был заинтересован в максимальном заборе воды для производства хлопка. А афганцам мы компенсировали это строительством ирригационных сооружений на юге Афганистана. Вообще же, этот проект первоначально рассматривался еще в 1970-х годах при первом президенте Афганистана Мохаммаде Дауде, и говорить о том, что это инициатива талибов или американская диверсия в отношении стран Центральной Азии — просто неумно. Нынешнее правительство всего лишь взяло готовый проект и начало его реализовать в интересах страны.
С 1991 года существует Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия стран Центральной Азии (МКВК), которая ежегодно весной утверждает квоты на забор воды в реках региона для пяти стран: Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Все — Афганистан там отсутствует. Несмотря на это, уже в 2002 году, а затем в 2014 году правительство Афганистана предлагало странам Центральной Азии заключить новый договор по разделу вод Амударьи. Естественно, что если в этом регулировании будет участвовать Афганистан, то доли трех стран бассейна Амударьи — Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана — снизятся, поэтому права Афганистана никто не хочет учитывать. Эдакий коллективный эгоизм…
Ну а Афганистан не является участником Конвенции ООН 1992 года по охране и использованию трансграничных вод, поэтому де-юре не связан никакими правовыми обязательствами перед другими странами региона. Так что, с точки зрения соображений исторической справедливости, заинтересованности стран региона в стабилизации в Афганистане, а также международного права — все в порядке. Афганистан как страна, находящаяся на втором месте после Таджикистана по формированию стока Амударьи, но будучи исключенной до сих пор из региональных договоренностей по распределению ее ресурсов, имеет полное право на увеличение своей доли водозабора из Амударьи, причем примерно в таких объемах, на которые он и рассчитывает путем строительства канала Куштепа.
Решение растущей водной проблемы лежит не в плоскости каких-то ограничений для Афганистана. Во-первых, необходимо полное обновление всей международно-правовой базы с полноценным учетом интересов и прав Афганистана, с необходимой детализацией всех вопросов вододеления. Судя по публичной информации, понимание этого пока существует только в Узбекистане. Во-вторых, необходимо вовлечение стран бассейна Амударьи в реализацию проекта Куштепа, целью должно быть продолжение строительства с использованием более современных технологий, позволявших бы избежать потерь воды при эксплуатации канала в последующем. Ну и в-третьих, общерегиональный рост дефицита водных ресурсов (в частности, ускоренное таяние ледников Тянь-Шаня и Памира) делает для всех без исключения стран региона актуальным максимально быстрый переход к использованию водосберегающих технологий во всех сферах жизнедеятельности.
ООН в глубочайшем кризисе
— Сирия. Ну тут вроде все понятно, бенефициары известны… Но в начале июня в ряды сирийской армии были интегрированы уйгурские подразделения. В конце 2024 года Исламская партия Восточного Туркестана продемонстрировала свои возможности британским СМИ, заявив, что следующей их целью станет Китай. Какие последствия это может иметь для Центральной Азии и почему молчит Китай?
— То, что делается в сфере обеспечения безопасности, не всегда должно становиться достоянием широкой международной общественности. И уж тем более это не в китайской традиции, поэтому говорить о том, что Китай никак не рефлексирует, было бы, пожалуй, не совсем верно. В Китае всегда внимательно отслеживают все, что связано с уйгурским радикализмом во всех его проявлениях. Если мы что-то не видим, это не означает, что ничего не происходит.
— 30 июня на очередном саммите ОДКБ в Кыргызстане было принято решение о создании регионального центра ООН по целям устойчивого развития для Центральной Азии и Афганистана. Какие именно вопросы будет решать ОДКБ. Все-таки где военный блок, а где ООН?
— Региональный центр ООН по целям устойчивого развития для Центральной Азии и Афганистана пока не видится чем-то особо эффективным. Мы же не видим, что и сама ООН является чем-то действенным. На деньги налогоплательщиков стран-участниц ООН создадут в Алма-Ате большой офис, через который будет осуществляться реализация тех или иных программ, результативность которых, как показывает самая новейшая история, неоднозначна как минимум. ООН в глубочайшем кризисе, ее игнорируют даже постоянные члены Совета безопасности: как свежий пример — недавняя американская агрессия против Ирана. И «цели устойчивого развития» странами, обладающими реальным суверенитетом, давно определяются и реализуются самостоятельно. Пока я не вижу, что ООН и ее центр в регионе могли бы сделать что-либо нового и полезного для Афганистана.
ОДКБ — это, конечно, совершенно другая история, это другие цели и задачи. При всех существующих проблемах в этой организации она подтвердила свою действенность миротворческой миссией в Казахстане в январе 2022 года. ОДКБ решает свои задачи, в первую очередь — задачу обеспечения безопасности стран-участниц, ООН здесь вообще ни при чем.
— Говоря про Афганистан, становится очевидно, что стране нужна интеграция в континентальные механизмы безопасности, а также в социальной и экономической сферах. Какие это могут быть механизмы, кроме известных ШОС, ЕАЭС? Россия, в частности, видит, что Афганистан может быть интегрирован в региональное сотрудничество (Афганистан — Татарстан)…
— В том, что касается экономического сотрудничества с Афганистаном, региональный формат действительно имеет хороший потенциал, и многое в таком формате с нашей стороны уже делается, многое обсуждается. Что касается безопасности, то вряд ли нужны какие-то новые механизмы. К сожалению, позиция некоторых стран-участниц пока мешает тому, чтобы была возобновлена работа Контактной группы «ШОС —Афганистан», а такая работа была бы очень важна по самым разным вопросам и по вопросам безопасности в том числе. Хотя представители Афганистана уже начали участвовать (хотя, наверное, не в полной мере) в работе Региональной антитеррористической структуры ШОС (РАТС ШОС), расположенной в Ташкенте. Другое дело, что, за исключением этой структуры, все остальное, что делается в ШОС по вопросам безопасности, носит не военный характер. Ну а принцип консенсуса, лежащий в основе этой организации, мешает принятию эффективных решений, особенно по мере расширения ШОС. Мы же совсем недавно видели на примере той же израильской и американской агрессии против страны — члена ШОС, против Исламской Республики Иран. Да, было реагирование: ШОС осудила эту агрессию, призвала к сдержанности — ну и все. В ШОС отсутствует механизм коллективной обороны, как в НАТО, а он необходим, хотя пока и маловероятен.
В свою очередь, афганское правительство, как можно судить по некоторым заявлениям ряда его функционеров, стремится дистанцироваться от участия в каких-либо блоках. Поэтому пока наиболее реальными могут быть двусторонние взаимодействия по военным вопросам, по вопросам безопасности.
Турецкий интерес
— Говоря о Евразии, нельзя забывать, что в Центральной Азии активно действует Организация тюркских государств (ОТГ). В рамках ОТГ была создана рабочая группа по Афганистану, которая также проявляет инициативу в области военной и разведывательной деятельности в регионе. Какие вопросы решаются в рамках ОТГ и как влияет на это членство Турции в НАТО?
— У Турции давний интерес к Афганистану, можно тут вспомнить, что турецкие военные специалисты по приглашению кабульского эмира Амануллы-хана еще в 1920-х годах проводили реформирование афганской армии. И турецкая активность носит последовательный характер. Но я не очень уверен, что нынешние действия по линии ОТГ в какой-то большой мере способны оказать влияние на сферу безопасности в Афганистане. И потом, я сильно сомневаюсь в том, что между соответствующими службами Турции, в первую очередь это Милли Истихбарат Тешкилаты, MIT, и стран — членов ОТГ, за исключением, конечно, Азербайджана, существует полноценное доверие друг к другу. Тем более что цели и задачи сильно разные. Турецкая MIT при предыдущих правительствах Афганистана поддерживала связи (и, вероятно, оказывала поддержку) с некоторыми террористическими группировками, которые были враждебны и к правительству, и к движению талибов, многие из которых в 2015 году и позже влились в так называемый «ИГИЛ-Хорасан». Речь в основном о тюркоязычных группировках и, в первую очередь, состоящих из выходцев из стран постсоветского пространства. Я совсем не исключаю, что эти связи сохраняются и сейчас, а интересы стран Центральной Азии очень далеки от того, чтобы сотрудничать с террористами. Это частный пример, но я бы не преувеличивал значение того, о чем Вы спросили, как и значение ОТГ.
— Читатели «ВЭС 24» просят у вас спросить следующее: «Уважаемый Александр Алексеевич! Мы регулярно читаем ваш канал и верим каждому вашему слову. Но в последнее время развелось много востоковедов, которые ради своей выгоды пишут, что хотят. Как правду о Востоке можно отличить от лжи и кому следует доверять в наше неспокойное время?»
— В начале нашего интервью Вы упомянули об экспертах, «бьющих тревогу», так вот, я бы отметил, что людей, профессионально изучающих Афганистан и знающих эту страну, бывавших, служивших или работавших в ней и понимающих происходящие в ней процессы, и у нас в России, и на постсоветском пространстве достаточно мало. Хотя пишут действительно многие, бóльшая часть этих выводов и прогнозов очень часто умозрительна, подвержена сложившимся в обществе стереотипам в представлениях об Афганистане. Да и современные информационные потоки по разной тематике, включая афганскую, так масштабны и разнообразны, что каждый волен выбрать те факты, которые ложатся в придуманную автором версию. Нужно учитывать и тот факт, что современная информация в высокой степени инструментальна и направлена на достижение вполне конкретных политических результатов через воздействие как на общественное мнение, так и на круги принятия решений. Тем более это применительно к Афганистану, вокруг которого, повторюсь, сложилось чрезвычайно много негативных стереотипов. Нужно верифицировать источники: например, есть такой британский ресурс Afghanistan International, это, по сути, подразделение для ведения информационной войны. А я знаю множество случаев, правда, в последнее время вроде их стало поменьше, когда серьезные люди, знающие Афганистан, опытные, поддавались на провокации этого ресурса, на основании его интерпретаций событий создавали свои интерпретации, уже очень далекие от истины… Нужно все подвергать верификации, прежде чем воспринять информацию, изучить ее источник и понять интересы этого источника, а через это понимание уже смотреть на саму информацию… В общем-то, это относится не только к Афганистану, не только к Востоку…