Центральным событием культурной программы 43-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО в Самарканде стал концерт французского композитора-электронщика Жана-Мишеля Жарра. О том, как воплотились на площади Регистан идеи вечных синтезаторов и лазерных технологий, рассказывает Дмитрий Поваров.
Карьера Жана-Мишеля Жарра — его личная Книга рекордов Гиннесса, в которой многомиллионные тиражи альбомов идут через строчку с одними из самых массовых концертов в истории: 1,3 млн зрителей в Хьюстоне (1986), 2,5 млн человек на площади Ла-Дефанс в Париже (1991) и около 3,5 млн поклонников электронных миражей на Воробьёвых горах в Москве (1997).
Самарканд — город, который лазерными лучами не удивить: здесь считали звёзды, когда лазеры ещё не мечтали родиться. Визит Жарра, организованный при поддержке Фонда развития культуры и искусства Узбекистана, — долг не только музыке. Уже более 30 лет французский исполнитель — посол доброй воли ЮНЕСКО, которая впервые за 40 лет покинула свою парижскую штаб-квартиру, чтобы подышать настоящей историей на своём главном мероприятии — 43-й сессии Генеральной конференции.
«Глядя на это удивительное место, понимаешь, что все те великие инженеры, художники, техники, которые построили его в далёком прошлом, были новаторами. Лучший способ отдать дань уважения этим необыкновенным людям — это как раз показать инновации и новые технологии XXI века, что мы и попытаемся сделать на этом концерте», — сказал Жарр, указывая руками на величественный Регистан.
Его слова звучали не как дань этикета принимающей стороне, а как присяга человека, изобретающего будущее в тени истории.
Сравнивать Жарра обычно пытаются с группой Kraftwerk — за математический расчёт электронных ритмов, и с Дэвидом Копперфильдом — за способность заставлять реальность поверить в воображение. На Регистане француз выступил, как гибрид обоих, обставил шоу по своим правилам. Реклама на Gazeta
Холодный ноябрьский ветер только начал пробежку по древней площади, гостям на сидячих местах едва успели раздать тёплые пледы, как сценический дым, казалось, уже смешался с паром от стаканчиков с чаем и кофе, которыми согревались слегка подмёрзшие зрители. Установленные по всему периметру сцены 13 мониторов транслировали фрагменты средневековой мозаики так, что казались цифровыми минаретами — собратьями тех, что веками стояли по соседству.
Жарр стартовал с Magnetic Fields: мерцающая геометрия мавзолеев и модернистской абстракции, физика притяжения между эпохами. А затем Oxygene: воздух становится видимым, будто сама атмосфера решила участвовать в концерте. Площадь превратилась в космодром, встречающий космический аппарат с 77-летним французом-капитаном, который выглядит на сцене лишь в половину своего возраста.
Голограммы, лазерные веера, пульсации прожекторов — всё это не столько развлекало, сколько подтверждало сказанное музыкантом: XXI век прекрасно смотрится в восточном орнаменте. Zero Gravity здесь звучал как этнографический эксперимент, а видеоряд с оммажем Энди Уорхолу, Рене Магритту или Питу Мондриану органично вписывался в арабскую каллиграфию на стенах мавзолеев.
Наводняя площадь, заполненную тысячной аудиторией, звуками мироздания, маэстро то и дело срывал аплодисменты. Ностальгическая реакция зрителей срабатывала даже на незнакомых мелодиях. Возникла память коллективная — о том времени, когда стереозвук считался революцией.
На Регистан привезли целую коллекцию музыкальных инструментов — от терменвокса до современных популярных клавиш Nord. В пору было открывать на конференции ЮНЕСКО отдельную панель по истории электронной музыки, но Жарр ограничился небольшим экскурсом для публики в паузах между исполнением композиций.
Главные атрибуты шоу — синтезаторы — сверкали панелями с регуляторами, как доспехи виртуозов будущего. Гигантский аналоговый Moog — главный герой видеоряда к Oxygen 2, «размазанный» на несколько экранов. Жарр извлекал из инструментов электронные мантры, будто призывая духов астрономов, составлявших звёздные карты Самарканда задолго до того, как в парижских студиях возник тот самый Moog.
Наверняка где-то в начале концерта ревностные хранители традиционной ауры Регистана тихо ворчали: «К чему нам вся эта электроника?» Но к финалу, когда народ на площади наконец-то сумел подхватить энергетику Жарра и окончательно поднялся со стульев, даже они, кажется, смирились. Потому что даже у вечного должны периодически менять батарейки и подключать «кислород», иначе оно перестанет светиться.